И. В. Блауберг, Э. Г. Юдин
| ↑ | Оглавление | ||
| ← | «Методологические предпосылки системного подхода» | Глава 2: Системный подход как методологическое направление современной науки. «Уровни и типы методологического анализа» | → |
Как мы уже отмечали, главнейшими среди методологических направлений, ориентированных на изучение системно-структурных объектов, являются структурно-функциональный анализ в социологии, структурализм и системный подход.
Структурно-функциональный анализ в социологии возник в качестве антитезы плоскому, линейному историзму гегелевского толка. Его основные идеи начали формироваться еще в конце XIX в., но в виде достаточно развитой методологии он начал выступать с середины первой половины XX в., хотя и работы ранних функционалистов (таких, как Б. Малиновский, А. Редклифф-Браун, Э. Дюркгейм) заключали в себе немало интересных методологических соображений. В настоящее время под именем структурно-функционального анализа фактически выступают довольно заметно различающиеся между собой методологические концепции. Если не считать раннего функционализма, который стал уже достоянием истории, то наиболее влиятельными в западной социологии являются концепции Т. Парсонса (см. [253, 254]) и Р. Мертона (см. [248]). Естественно, что каждая из них явилась объектом многостороннего критического анализа. В частности, обстоятельная критика структурно-функционального анализа проведена и в марксистской социологической литературе (см., например, [8, 80, 205]).
Для специального методологического анализа различия между парсонсовской и мертоновской концепциями имеют весьма существенное значение, поскольку каждая из них опирается на свой специфический набор основных понятий (скажем, Парсонс и Мертон значительно расходятся в трактовке таких понятий, как структура и функция; в мертоновской концепции важную роль играют понятия дисфункции и эуфункции, заметно расширяющие идею функциональности, но чуждые подходу Парсонса, и т. д.). Эти различия, очевидно, сказываются и на общеметодологической оценке соответствующих концепций, и на их отношении к системным идеям (этот последний вопрос специально рассматривается в работе Б, Г. Юдина [204]). Однако нас в данном случае интересует более общая проблема — не имманентного описания методологии структурно-функционального анализа, а противопоставления его принципов методологическим установкам предшествующей науки, прежде всего науки социальной, как она развивалась на Западе.
Такая постановка проблемы позволяет и даже вынуждает отказаться от сопоставления различных вариантов структурно-функционального анализа (или функционализма, как его нередко называют, хотя это название, строго говоря, связано с концепцией Б. Малиновского) и сосредоточить внимание на моментах, объединяющих эти варианты в методологическом (и только в методологическом!) плане. При таком подходе можно утверждать, что структурно-функциональный анализ поставил во глазу угла изучение различных подразделений социальной системы с точки зрения выполняемых ими функций по отношению к более широкому целому.
Этим были определены два основных, на наш взгляд, методологических принципа структурно-функционального анализа: выделение структуры объекта как некоего инварианта, характеризующего принципы строения этого объекта (структурный подход особенно существен для Т. Парсонса, у которого он служит средством изучения социальной статики), и функциональное описание этой структуры (у Парсонса) или иным образом фиксированного социального объекта14. Опираясь на эти принципы, функционализм сделал предметом исследования новый, функциональный тип связей и привлек к их изучению новый, достаточно развитый аппарат количественного анализа, разработав тем самым не только общие методологические установки и схемы объяснения, но также методику и технику исследования. Если оценивать структурно-функциональный анализ с точки зрения тех методологических сдвигов, которые были охарактеризованы в предыдущем параграфе, то можно утверждать, что в этом направлении мы имеем дело с новым типом задач (первоначальная форма синтеза, базирующаяся на функциональных представлениях и на идее структурного строения объекта изучения), с новыми для этой сферы познания, принципиально не-субстратными категориями и, наконец, с не-субстанциальными схемами объяснения (универсально-абстрактный характер этих схем хорошо виден на примере постулата универсального функционализма, рассматриваемого Мертоном в качестве общего для многих представителей структурно-функционального анализа, хотя сам Мертон критикует его именно по линии универсальности: по его мнению, далеко не всякое социальное изменение может быть описано при помощи понятия функции, почему он и считает необходимым ввести дополнительные понятия — дисфункции и эуфункции).
Как и всякая конкретная, специализированная методология, структурно-функциональный анализ, с одной стороны, открывает новые пути научного исследования, а с другой — ограничен в своих возможностях. Дело в том, что структурно-функциональный анализ вполне сознательно ориентирован па изучение определенного типа изменений, а именно — изменений, не связанных с развитием, с историей общества. Поэтому он принципиально неисторичен, и в работах ранних функционалистов это обстоятельство всячески подчеркивалось. В литературе, в частности и марксистской, эта черта функционализма была подвергнута подробной критике. Мы же в данном случае отметим, что с чисто методологической точки зрения ориентация на изучение одного определенного типа изменений еще не является свидетельством принципиальной порочности соответствующей методологии, пока и поскольку эта методология не претендует на универсальность обеспечиваемых ею выводов и поскольку она не превращается в идеологию. Именно поэтому функционализм оказывается эффективным исследовательским средством при анализе малых социальных групп и при построении теорий, относимых в социологической литературе к теориям среднего уровня, и вместе с тем эффективность его резко падает при попытках выйти за эти пределы (методологическим ограниченностям функционализма специально посвящены наши работы [24] и [29]).
С таким же отчетливым методологическим осознанием выступил в науке и структурализм. Как известно, он примерно в одно и то же время возник в нескольких различных областях социального познания, но наибольшее распространение получил в лингвистике и этнографии, а в последнее время начинает широко и небезуспешно использоваться в исторических исследованиях. Будучи тесно связана со спецификой предмета и традициями соответствующих дисциплин, структуралистская методология не получила более или менее строгого и единого выражения и воплощения в виде разветвлений совокупности процедур, как это имело место со структурно-функциональным анализом в социологии, даже с учетом наличия в последнем существенно различных концепций. Поэтому можно говорить лишь о некоторых общих принципах, характеризующих структурализм в целом.
Среди этих принципов нужно прежде всего назвать акцент на целостность предмета изучения. Таков, в частности, пафос лингвистической концепции Ф. де Соссюра, подчеркнувшего системность языка; такой же была исходная установка гештальт-психологии, делавшей упор на целостности психических структур. Принцип целостности нашел конкретное воплощение в структурализме в выдвижении на передний план понятия структуры, трактуемого как инвариантная характеристика сложного объекта15. Любопытно, что если в функционализме основную нагрузку несет понятие функции, а структура объекта как бы постулируется, то в структурализме, напротив, такую нагрузку несет понятие структуры, а функциональная сущность ее компонентов (и вытекающая из этого невозможность понять их вне их взаимосвязи и отношений с более широким целым) выступает в качестве одной из исходных предпосылок. Само понятие структуры является здесь продуктом осознания иерархичности строения объекта исследования, а такое осознание возникает в результате стремления представить сложность изучаемого объекта в расчлененном виде. Подчеркивая многообразие и разнотипность функций объекта, структурализм приходит к двум важным методологическим выводам: во-первых, он выдвигает задачу типологического анализа структур; во-вторых, формулирует требование междисциплинарного, комплексного подхода к предмету изучения. Поэтому, например, этнографический структурализм смыкается с культурантропологией и теорией культуры, а лингвистический структурализм не только пытается соединить различные специально-научные аспекты изучения языка, но и разрабатывает особый, семиотический подход к нему.
В литературе при характеристике структурализма ему подчас противопоставляют историзм, утверждая, что всякое структуральное исследование принципиально отвергает исторический подход. В действительности дело обстоит сложнее. В работах ряда ранних структуралистов, испытывавших на себе более или менее заметное влияние социологического функционализма, такое противопоставление имело место (хотя уже Соссюр вполне осознавал необходимость как синхронического, так и диахронического анализа языка). Современные же структуралисты обычно так или иначе пытаются учесть фактор времени и развития. Более того, в некоторых работах, использующих методологию структурализма, ставится весьма глубокая проблема типологического различения социального времени в зависимости от типов социальных структур (см., например, [223а]).
Как и для функционализма, для структурализма характерно стремление к широкому использованию математических и иных формальных методов. Это соответствует сознательно выдвигаемой установке на построение единой методологии гуманитарного знания и на сближение этой методологии с принципами познания в естественных науках. Это обстоятельство служит основанием для упреков в формализме, исходящих от критиков структурализма. Однако эти упреки во многом не обоснованы, поскольку наиболее интересные и яркие представители структурализма неизменно подчеркивают приоритет содержательного анализа и энергично возражают против поспешной формализации.
Системный подход, границы которого в настоящее время очерчены не более отчетливо, чем границы структурализма, первоначально возник в биологии и современной технике. При этом в первое время системные исследования в этих двух областях практически не взаимодействовали друг с другом. Однако довольно быстро выяснилась общность некоторых существенных принципов анализа систем, и именно после этого стали говорить о системном подходе как о едином методологическом направлении. По мере его развития возникали попытки распространить его идеи на целый ряд других областей знания, в том числе на анализ поведения и деятельности (см., например, [31], на сферу социологии [80,224], психологии, на исследование международных отношений, на решение проблем экономики, метеорологии и т. д.
В биологии главной причиной возникновения системных идей явилось осознание недостаточности чисто эволюционного подхода для объяснения таких феноменов, как рост, регенерация, экологическая организация и др. В дополнение к идее развития в качестве одной из ведущих была выдвинута идея системности, организованности. В настоящее время эта идея оказывается весьма плодотворной в сфере, за которой закрепляется название теоретической биологии. Здесь она привела к формулированию ряда важных принципов общебиологической организации, к более глубокой постановке проблем соотношения организации и эволюции, к разработке идеи структурных уровней организации живой материи (см., например, [14, 35, 36, 43, 54, 65, 75, 76, 96, 102, 103, 124, 151, 153, 162, 163, 174, 182, 183, 188, 189, 190]16.
Что же касается отдельных биологических дисциплин, то наибольшее распространение системный подход получил до сих пор в экологии (см., в частности, [169, 261]), но вместе с тем он плодотворно внедряется в генетику, молекулярную биологию, физиологию — в особенности физиологию высшей нервной деятельности, где системные идеи уже давно развивает П. К. Анохин (см. [9—11]), с системными идеями во все большей мере связываются современные исследования в области биологической систематики и таксономии (см. [91—93]). Методологическое значение системного подхода в этих дисциплинах наиболее отчетливо выражается в ориентации соответствующих исследований на выявление и анализ различных типов связей изучаемых систем. Эта проблема становится все более острой, скажем, в экологии, накопившей достаточно обширный материал о трофических связях в экосистемах и в то же время осознающей необходимость привлечения к объяснению функционирования экологических объектов и связей иного рода (биохимических, сенсорных и т. п.), а также в физиологии высшей нервной деятельности.
В сфере техники статус системного подхода является, можно сказать, вполне определенным. Если иметь в виду современную технику в строгом смысле этого слова, то она по самому своему существу является глубоко системной: ее основной объект — системы различного рода (системы управления производством, транспортом и связью, системы обеспечения космических полетов, системы управления крупными научно-техническими разработками, современные оборонные системы различного масштаба и т. п.); системным является сам способ их конструирования, предполагающий строго координированную работу тысяч, а иногда десятков и даже сотен тысяч исполнителей. Благодаря всему этому развитие современной научно-технической мысли оказывается тесно связанным со всеми стадиями научно-технической деятельности, начиная с фундаментальных исследований и кончая техническими приложениями; вместе с тем это развитие опирается на взаимодействие большого ряда научных и технических дисциплин, т. е. является по своему характеру междисциплинарным. Сейчас становится все более очевидным, что современная научно-техническая революция, взятая со стороны масштабов и функционального назначения продуктов производства, есть переход от технических изделий к техническим системам.
Как уже говорилось, практика решения крупных комплексных проблем в сфере управления породила особую методологию, получившую название системного анализа17
. Системный анализ возник под непосредственным влиянием методологических идей системного подхода (проблематика системного анализа рассматривается в работах [53, 70, 71, 112, 122, 154, 160, 225, 226, 226а, 227, 252, 259, 263, 265]). Это влияние отражено, в частности, в исходных установках системного анализа: стремлении с максимальной полнотой учесть все входные и выходные характеристики объекта, т. е. рассмотреть объект как систему в смысле системного подхода; ярко выраженном междисциплинарном подходе к решению проблем управления; проблемно ориентированной, а не функциональной организации исследований и разработок (т. е. не «распределение» проблемы по существующим функциональным подразделениям исследовательской организации, а построение структуры организации «под проблему»). Вместе с тем надо подчеркнуть, что в настоящее время методология системного анализа носит сугубо прикладной характер — по сути дела для каждой проблемы строится своя собственная методология, которую нельзя в том же виде применить для решения другой проблемы, хотя бы и близкой к ней по структуре. В этой сфере очень заметен разрыв между уровнем конкретных методов, техники анализа (опирающейся, в частности, на весьма широкое и интенсивное использование электронно-вычислительных машин) и уровнем теоретических обобщений, которые пока практически отсутствуют.
Что же объединяет столь разнородные направления современной научной мысли в рамках системного подхода? Прежде всего, как и в случае структурно-функционального анализа и структурализма, это — целостный подход к предметам изучения (или конструирования, управления) и связанные с ним антиэлементаризм и антимеханицизм. В этом свете нелишне указать на то, что пионеры современных системных исследований дали наиболее глубокую после классиков марксизма-ленинизма критику механистического мировоззрения (в подтверждение можно сослаться на целый ряд работ Л. Берталанфи, А. Рапопорта, У. Росс Эшби, не говоря уже о работах исследователей, стоящих на позициях диалектического материализма).
Если в структурно-функциональном анализе и структурализме принцип целостности реализуется через понятия структуры и функции с соответствующим приоритетом одного из этих понятий, то в системном подходе центральным, естественно, является более широкое понятие — «система», которое тесно связано с целым рядом других понятий — «структура», «организация», «связь», «отношение», «элемент», «управление» и т. д. Это очевидное расширение исходной понятийной базы дает известные преимущества системному подходу перед структурно-функциональным анализом и структурализмом, позволяя построить более расчлененное представление о целостности объекта и о путях ее изучения. Вместе с тем понятно, что такую методологическую функцию эффективно может выполнить не простой набор понятий, а более или менее строго организованная их совокупность. Однако в настоящее время детально разработанная система системных понятий пока еще не построена, хотя сделаны определенные шаги в этом направлении. Из всего этого комплекса понятий наиболее полно исследованы понятия системы, структуры, организации, отношения ^нужно, впрочем, заметить, что подобные исследования далеко не всегда взаимосвязаны между собой). Можно отметить известный прогресс в анализе таких понятий, как «связь», «элемент», «целостность» (анализу последнего понятия посвящена теперь уже обширная литература) и некоторые другие. Однако продолжают оставаться недостаточно проясненными специфически «системные» функции этих понятий, не говоря уже о построении более или менее строгой системы их взаимосвязи.
Для системного подхода (и в этом обнаруживаются явные черты его сходства со структурализмом) характерно углубленное внимание к специальной разработке своей собственной, особой методологической базы. Важной специфической чертой этой методологии является стремление основывать ее на принципе изоморфизма законов в различных областях действительности. Эту сторону дела особенно подчеркнули Л. Берталанфи и его сподвижники по «общей теории систем», которые видели одну из главных задач этой теории в выявлении и анализе законов и соотношений, общих для различных областей действительности. Отсюда естественно вытекал тезис о принципиально междисциплинарном характере системного подхода, т. е. о возможности переноса законов и понятий из одной сферы познания в другую. В ходе развития системных исследований выявилось, что столь же правомерной является и постановка проблемы переноса методов познания и выяснения гносеологических принципов, на которые опирается такой перенос.
Другая особенность методологии системного исследования состоит в том, что здесь, как правило, специальной разработки требует стратегия исследования. Это совершенно очевидно в сфере проектирования и изготовления технических систем. Достаточно сослаться на то, что теперь уже общеизвестная система ПЕРТ (не говоря о ее более поздних модификациях) была создана впервые как средство строгой и жесткой организации стратегии проектирования и изготовления ракетной системы «Полярис». До создания такого рода стратегии проектно-конструкторские работы систематически не укладывались в намеченные сроки, и это не удивительно, поскольку в создании этой ракетной системы в той или иной форме участвовало более десяти тысяч фирм и организаций, деятельность которых не поддавалась координации обычными методами управления. В несколько ином виде, но по существу такого же рода проблемы возникают и в других сферах приложения системного подхода. В самом деле, если уже в исходной точке ясно, что объект может быть описан несколькими существенно различными путями, а каждая из его «частей» также требует своего особого изображения в знании, то понятно, что в конце исследования простое суммирование его разрозненных результатов не только не даст единой, цельной картины объекта, но приведет к путанице и противоречиям. Чтобы избежать этого, исследователь уже в начале работы должен располагать единой моделью объекта как целого, которая и выполняет функции средства организации исследования18.
Наконец, системный подход, как и два других методологических направления современной пауки, значительное внимание уделяет разработке формальных аспектов методологии. При этом в отличие от структурализма и структурно-функционального анализа в теории систем не только используется логический и математический аппарат, созданный в других областях знания, но и предпринимаются все более широкие попытки построения собственного аппарата. Более того, эти попытки составляют в настоящее время весьма обширную и относительно самостоятельную область исследования. Она включает в себя как формально-теоретические схемы, претендующие на статус общей теории систем, так и разработку отдельных, частных средств формализации системного исследования. Сам по себе факт многообразия формализованных вариантов теории систем свидетельствует об отсутствии единой исходной содержательной базы у такого рода теорий. В силу эюго каждая формальная схема опирается на некоторую совокупность содержательно-интуитивных представлений, относительно произвольно создаваемых каждым исследователем. Разумеется, эта произвольность ограничивается необходимостью учета параллельно развивающихся в этой сфере концепций, однако существенным недостатком многих формальных системных построений является то обстоятельство, что они нередко строятся в заметном отрыве от других плоскостей и сфер системного исследования, в частности от прикладных исследовании.
Зачисляя самые разнообразные современные научные и технические исследования в разряд системных, мы, очевидно, исходим из того, что эти исследования объединяются некоторыми общими для них принципами, которые и составляют сущность системного подхода. Едва ли кто-нибудь сегодня взялся бы со всей категоричностью сформулировать полный и окончательный список таких принципов. Поэтому мы, не претендуя на полноту и окончательность, укажем некоторые из черт, наиболее показательные, как нам представляется, для современных системных исследований.
Если исходить из того, что системное исследование — это исследование, предметом которого является объект, представляющий собой систему, и системные характеристики такого объекта выражаются в результатах исследования, то можно утверждать, что любое системное исследование должно фиксировать хотя бы некоторые характерные особенности системного объекта. Эти особенности и определяют принципы системного исследования:
Суммируем теперь результаты краткого рассмотрения структурно-функционального ana низа, структурализма и системного подхода Какие общие выводы можно сделать из сопоставления эти методологических направлений? Очевидно, что все они так или иначе сопряжены с тремя основными группами проблем: философско-мировоззренческой ориентацией научных исследований в ряде областей современного познания/методологией и логикой исследования определенного класса объектов/приложением соответствующих философско-мировоззренчески и логико-методологических приципов к изучению конкретных объектов действительности, доведенным до уровня методики и техники исследования. Несомненно, эти группы проблем органически взаимосвязаны. Следует особо подчеркнуть преимущественную ориентацию рассматриваемых направлений современной научной мысли на общемегодологические проблемы и задачи. Вместе с тем содержание этих направлений не может быть отнесено ни к сфере одной только философии, ни к области конкретно-научных разработок. Иначе говоря, эти направления по своему характеру являются общенаучными и, следовательно, выражают некоторые общие тенденции развития современного научного знания в единстве всех его основных уровней.
И в данном случае надо оговориться, что в работах самих структуралистов понятие структуры не имеет единого определения и даже общепринятой трактовки. Например, К. Леви-Стросс следующим образом характеризует это понятие [244]: «Мы полагаем, что модели, достойные наименования структуры, должны удовлетворять четырем требованиям.
Наша реконструкция не преследует столь развернутых целей, почему мы и ограничиваемся более общей характеристикой понятия структуры, направленной лишь на то, чтобы выявить основную методологическую функцию этого понятия.
| ↑ | Оглавление | ||
| ← | «Методологические предпосылки системного подхода» | Глава 2: Системный подход как методологическое направление современной науки. «Уровни и типы методологического анализа» | → |
© Виктор Сафронов, 2006–2017
Пользовательское соглашение | RSS | Поддержать проект | Благодарности