«Становление и сущность системного подхода»

И. В. Блауберг, Э. Г. Юдин

Системный подход и общая теория систем

В предыдущем параграфе мы отнесли системный подход ко второму из выделенных нами уровней методологического анализа. Но после этого остается еще вопрос о том, какие «мотивы» в нем преобладают — содержательно-концептуальные или формально-теоретические. То и другое равно допускается пашей трактовкой как соответствующего уровня, так и понятия методологического подхода.

В сущности ответ на этот вопрос сводится к единственной альтернативе: выступает ли и должен ли выступать системный подход только как совокупность методологических принципов и понятий, т. е. как методологическое направление, или он должен выступать в форме теории (в достаточно строгом смысле этого понятия), говоря более конкретно — в форме общей теории систем.

Анализ системной литературы не позволяет «с ходу» решить только что поставленную проблему. С одной стороны, в этой литературе значительное место занимают работы, посвященные построению формальных системных теорий, по крайней мере часть из которых претендует на универсальность и во всяком случае жестко не привязана к предметной области какой-либо специальной дисциплины. Немалое число таких теорий в явном или неявном виде выступают от имени общей теории систем. С другой стороны, множественность таких теорий и разнородность формальных и содержательных оснований, на которых они строятся, склоняют к выводу, что в настоящее время еще, видимо, не созрели условия для выполнения ими той функциональной роли, на которую они претендуют. Во всяком случае, если сопоставить формальные системные теории с такими устоявшимися и авторитетными концепциями, как теория игр или исследование операций, то различие в эффективности и конструктивности первых и вторых не требует дальнейших доказательств. Вероятно, в какой-то степени это объясняется недостаточной разработанностью и внутренней расчлененностью основных понятий, специфических для системного подхода.

Проблема статуса общей теории систем отчасти маскируется многозначностью термина «теория»: хорошо известно, что под этим именем в современной науке выступают чрезвычайно разнообразные построения. Тем не менее для всякой теории характерна так или иначе удовлетворяемая претензия на строгость исходных определений, на внутреннюю развернутость содержания и аппарата и на известную логическую завершенность, а условием конструктивности теории является возможность построить на ее основе хотя бы некоторые нетривиальные интерпретации определенных аспектов реальности. По отношению к методологической теории, на роль которой претендует, в частности, и общая теория систем, это последнее требование выступает как возможность использовать теорию в качестве методологического средства при решении определенных специально-научных проблем, если они могут быть выражены в понятиях данной теории.

Как мы показали, понятие методологического подхода не содержит в себе столь строгих и развернутых требований; более того, превращение подходов в теории мы рассматривали как специфический процесс, связанный с заметным видоизменением методологических функций соответствующих подходов. Отсюда следует ответ по крайней мере на первую часть сформулированного нами вопроса: методологический подход как таковой, в том числе, конечно, и системный подход, может вполне успешно функционировать в науке, не выступая в форме теории. Но если принять это утверждение, то еще более острой становится проблема статуса системных методологических теорий вообще и общей теории систем в частности.

Для разрешения этой проблемы представляется полезным совершить краткий экскурс в историю системного подхода. Как известно, термин «общая теория систем» был введен Л. Берталанфи для обозначения предложенной им концепции (см., например, [18, 218, 222]). Уже в первых советских публикациях, посвященных анализу концепции Берталанфи (см. [75, 82]), было показано, что этот термин фактически выражает два различных содержания, соответствующих общей теории систем в широком и в узком смысле слова. В работе [141] В. Н. Садовский обстоятельно проанализировал оба эти смысла (заметим, что эта работа была начата им еще ранее, в [138] и [139]) и показал, что название «теория применимо лишь к общей теории систем в узком смысле, т. е. к той части концепции Берталанфи, которая с очевидностью не может считаться универсальной. Обсуждая вопрос о статусе общей теории систем в своей последней работе [20], и сам Берталанфи фактически сводит его к вопросу о методологических функциях системного подхода и направлениях развития системной методологии. Проблема же о том, должен ли системный подход породить общую теорию систем в строгом смысле слова, им по сути дела не обсуждается.

С легкой руки Л. Берталанфи термин «общая теория систем» утвердился в литературе, причем его стали применять для обозначения не только породившей его концепции, но и других теоретических построений, претендующих на аналогичную роль в современной науке. Так появились варианты общей теории систем М Месаровича [107, 249, 250], У. Росс Эшби [198, 198а], А. И. Уёмова и его группы [131, 172], Ю. А. Урманцева [175], Дж. Клира [72, 233а] и ряда других авторов в нашей стране и за рубежом. Наряду с интересными в том или ином отношении схемами начали возникать и тривиальные, а порой просто беспомощные сочинения на эту тему. Если с формальной стороны общая теория систем в различных ее модусах не вызывала серьезных возражений, то ее содержательные аспекты и возможные функции в научном познании породили серьезные сомнения. Оставляя в стороне ту критику (надо сказать, немалую), которая исходила из принципиального отвержения самой идеи системного подхода и, как принято говорить в таких случаях, вместе с водой выплескивала и ребенка, отметим только позиции Р. Акофа [2, 3] и А Рапопорта [133, 134, 135]. Их сопоставление тем более интересно, что именно по вопросу о возможности и статусе общей теории эти авторы вели между собой прямую полемику. А. Рапопорт, безусловно защищающий идею общей теории систем и явившийся, как известно, одним из основателей «Общества по исследованиям в области общей теории систем» и издаваемого им ежегодника «General Systems», толкует в сущности эту теорию как методологический подход, подчеркивая, что речь здесь идет «о какой-то совокупности рассуждений, имеющих в основе некоторую ориентацию, а не ... о теории в строгом значении этого слова, т. е. не ... о совокупности теоретически полученных предложений... Разнородность версий общей теории систем отражает разнородность подходов, а не различие точно фиксированных теоретических позиций» [135, стр. 55].

Р. Акоф также безусловно придерживается принципов системного подхода, но достаточно резко оспаривает идею общей теории систем, делая это одновременно по нескольким линиям. В частности, он полемизирует с утверждением Л. Берталанфи о том, что статус общей теории систем аналогичен статусу теории вероятностей, и заявляет в этой связи: «общая теория систем как будто выступает в роли некоторой метатеории, разъясняющей сущность теорий, развитых в отдельных дисциплинах. Ее справедливость определялась бы в таком случае возможностью вывести из нее теории отдельных дисциплин, а следовательно, в свою очередь доказать справедливость теорий самих этих дисциплин. Таким образом, она дважды отделена от экспериментальных и прикладных аспектов науки» (2, стр. 77—78).

В противовес этому Акоф предлагает основывать системный подход на идеях исследования операций. Оставим в стороне спорные моменты, содержащиеся в такого рода предложении, и продолжим анализ дальнейшей истории общей теории систем.

Очевидная неопределенность статуса общей теории систем натолкнула В. Н. Садовского на мысль различить эту теорию как всеобщую и как обобщенную и именно последнее значение связывать с методологической концепцией (см. [143]). Эта мысль получила развитие в следующих работах В. Н. Садовского [144, 145]. Рассматривая только что процитированное высказывание Р. Акофа, он пришел к выводу, что вопреки утверждению Акофа общая теория систем является или по крайней мере должна являться именно метатеорией по отношению к специальным системным теориям, и предложил определенную программу ее разработки в этом направлении. На наш взгляд, эта программа включает в себя ряд действительно интересных и важных проблем методологии системного исследования. Однако и в ней, как представляется, нет убедительного ответа на вопрос о неизбежности и плодотворности развития системной методологической проблематики в форму теории, как бы эта последняя ни называлась. Более того, некоторые принципиальные моменты при такой постановке вопроса, так сказать, обнажаются в своей неясности.

Во-первых, если следовать той трактовке содержания и функций метатеории, которой придерживается В. Н. Садовский, то весьма важным моментом системной метатеории надо было бы признать, как нам представляется, возможность учитывать в ней конструктивную силу соответствующих специализированных системных теорий, подвергаемых обобщению в метатеории. Иными словами, эти специальные системные теории должны соотноситься с описываемой в них реальностью, и эффективность полученных в них описаний должна оцениваться с точки зрения каких-то предварительно сформулированных критериев. Думается, что без этого системная метатеория существенно лишается смысла в тех специфических условиях, когда «частные» системные концепции отличаются крайней разнородностью как по формальным признакам, так и по содержанию. Но по крайней мере в настоящее время не видно, как можно выработать операциональные критерии для оценки эффективности той части системных концепций, относительно которых не решен в принципе вопрос о возможности их нетривиальной содержательной интерпретации. А такие концепции, как известно, есть, и предлагаемая В. Н. Садовским метатеория должна каким-то образом учесть этот факт.

Во-вторых, трактуемая таким образом метатеория должна, очевидно, обеспечить сравнение (притом в строгой, теоретической форме) рассматриваемых в ней теорий, с тем чтобы эти последние могли каким-то образом выводиться из нее. В сущности эту мысль имел в виду и Р. Акоф в своем возражении Берталанфи. Помимо приведенных им аргументов можно указать еще на то, что весьма заметная пестрота в содержательных и формальных основаниях системных теорий, а также в способах их построения делает практически недостижимым теоретически систематизированное сравнение. Представим себе, например, что мы рассматриваем в метатеоретическом анализе одновременно концепции П. К- Анохина, О. Ланге, М. Месаровича и Г. П. Щедровицкого. Какие конструктивные метатеоретические обобщения можно сделать на основе такого анализа, с учетом того, что они должны выступать в форме теории? Думается, что ответ на этот вопрос окажется не столь оптимистичным, как хотелось бы. Конечно, обобщения методологического порядка можно (а при определенных задачах и нужно) получать на материале подобных сравнений. Сама по себе задача такого рода бесспорна. Но представляется крайне сомнительным, что решение этой задачи может быть облечено в форму метатеории.

В-третьих, остаются неясными некоторые вопросы относительно статуса общей теории систем, трактуемой как метатеория: нормативная это дисциплина или дескриптивная? каковы, конкретно, ее конструктивные функции по отношению к специальным системным теориям и каково ее место в современном научном знании вообще? Нужно еще учесть, что здесь неизбежно возникает и ряд формальных вопросов, связанных с тем, что понятие метатеории имеет в современной логике вполне определенный и жесткий смысл, которому едва ли может удовлетворить столь расплывчатая конструкция, разрабатываемая к тому же на не очень ясно очерченном фундаменте,

Что же касается методологической проблематики, отнесенной В. Н. Садовским к компетенции общей теории систем как метатеории, то она, на наш взгляд, без всякого ущерба для дела может разрабатываться и без столь внушительного обрамления. Так, собственно, и происходит в действительности.

Таким образом, статус концепций, выступающих под именем общей теории систем, остается расплывчатым. Фактически мы даже не располагаем критериями для того, чтобы обосновано исключить из списка какую-то концепцию, попавшую в этот список только потому, что ее автор использовал название «общая теория систем». На наш взгляд, эта неопределенность обусловлена отсутствием ясности в вопросе о реальных методологических функциях построений, подобных общей теории систем. В таких условиях действительное построение теории порой подменяется просто теоретизированием, не обремененным никакими обязательствами. Анализ литературы показывает, что большинство концепций, претендующих на роль общей теории систем, представляет собой универсальные формализованные концепции, охарактеризованные нами в общеметодологическом плане в гл. I. Как правило, в них синкретически переплетены онтологические и методологические моменты: рассуждения, относящиеся к так или иначе трактуемой реальности, миру объектов, непосредственно соседствуют здесь с рассуждениями, которые очевидно имеют только методологический смысл. Конечно, к подобным построениям не нужно проявлять негативизм. Во-первых, их развитие, несомненно, способствует уяснению сущности системного подхода и его методологических функций. Во-вторых, при наличии соответствующей интерпретации такие концепции способны выполнять определенную эвристическую роль, давая аппарат для описания некоторых типов системных объектов.

Если, однако, иметь в виду общую теорию систем в собственном смысле слова, то по отношению к ней до сих пор сохраняет свою силу вопрос о самой ее возможности, сформулированный В. А. Смирновым еще в 1959 г. [155]. Учитывая совершенно очевидный методологический смысл этой теории, можно, как нам кажется, утверждать, что ее конструктивные функции пока не выходят за пределы функций системного подхода. Поэтому, по крайней мере в ближайшие годы, системный подход, вероятно, сможет выполнять свою методологическую роль в качестве именно подхода, не развиваясь в теорию в строгом смысле этого слова, а оставаясь методологическим направлением, т. е. не очень жестко организованной сово-и купностью методологических принципов и понятий.

В этом смысле пафос системного подхода определяется направленностью на многообразие различных типов целостности, в том числе различных типов связей целостности. В таком контексте структурно-функциональный анализ и структурализм можно в сущности рассматривать как моменты становления и развития системного подхода, хотя это общее решение требует, конечно, основательной конкретизации как в плане методологической реконструкции функционализма и структурализма с системной точки зрения (т. е. вычленения системных аспектов в этих методологических направлениях и критики их методологической ограниченности), так и по линии обсуждения вопроса о специфике функционализма и структурализма, определяемой их направленностью на социальную реальность и отличающей их в этом смысле от системного подхода, который не имеет столь жесткой предметной локализации.

Известный скепсис в отношении к ныне существующим вариантам общей теории систем мы бы не хотели распространять на будущее. Вполне возможно, что сама логика развития системного подхода приведет к созданию определенной методологической теории или их совокупности. Однако при оценке подобных теорий полезно учитывать, что они будут выполнять несколько иные методологические функции по сравнению с теми, которые реализует системный подход как таковой, и именно на так или иначе определенные функции такого рода должны ориентироваться соответствующие теории. Вместе с тем следует иметь в виду и возможность того, что общая теория систем (или аналогичные ей теоретические конструкции) вообще не будет построена, более того, что будет доказана невозможность ее построения, именно как общей и как теории. Это, понятно, имело бы решающее значение для судеб общей теории систем. Что же касается системного подхода, то для него такой поворот дела означал бы только то, что развитие его как методологического подхода не нашло завершения в создании соответствующей теории. Но это, конечно, никак не подорвет методологического значения системного подхода, его реальной роли в развитии современного научного знания.