«Становление и сущность системного подхода»

И. В. Блауберг, Э. Г. Юдин

Системно-структурная методология и диалектический материализм

Общенаучный характер системного подхода и родственных ему методологических направлений ставит их в близкую связь с философией. Этим объясняется как растущий интерес философов к системным принципам, так и развивающаяся потребность в философской рефлексии у специалистов, занимающихся методологическими проблемами системного исследования. Можно с удовлетворением отметить, что из всех направлений современной философии наибольшее внимание системно-структурным исследованиям уделяет диалектический материализм. Это убедительно иллюстрируется как числом работ, так и обстоятельностью анализа, отмеченной, в частности, академиком П. Н. Федосеевым [179, стр. 5].

Однако интерес, проявленный философами к системно-структурной методологии, оказался далеко не единодушно положительным. С одной стороны, целый ряд исследователей сосредоточили усилия на конструктивной разработке проблем, связанных с сущностью системного подхода, а также со спецификой его методологических средств и аппарата. В этом же русле рассматриваются и более общие вопросы, относящиеся к анализу места системного подхода в рамках современной научной методологии, его связи с другими методологическими направлениями и с философией. Понятно, что предпосылкой этой — назовем ее конструктивной—-позиции является принятие тезиса о реальности и плодотворности системного подхода, хотя в каждом конкретном случае этот тезис может сопровождаться разной долей оптимизма. С другой стороны, среди части философов продолжают преобладать различные формы скептицизма в отношении к системно-структурным методологическим принципам и их эвристическим возможностям.

В такой ситуации представляется принципиально необходимым формулирование ясной позиции в вопросе об отношении между диалектическим материализмом и системно-структурными исследованиями. На наш взгляд, в этом вопросе важно выделить две стороны: во-первых, роль марксизма в становлении и развитии новых методологических направлений; во-вторых, отношение между этими направлениями и диалектическим материализмом как подлинно научной философской методологией.

Обычно в литературе рассматривается лишь второй аспект, что неизбежно придает обсуждению известный налет абстрактного методологизма. В какой-то мере подобный подход перекликается с линией, выражаемой порой в зарубежной немарксистской литературе и состоящей в утверждении, будто новые методологические направления в современной науке возникли независимо и даже вопреки диалектическому материализму. Между тем концепция марксизма и своим содержанием, и своими методологическими основаниями оказала серьезное влияние на процессы совершенствования методологии познания, характерные для науки XX в. Об этом влиянии говорят, в частности, многие представители структурнофункционального анализа в социологии и структурализма (известно, например, что влияние на них методологических идей К. Маркса признавали даже такие столпы буржуазной социологии, как Э. Дюркгейм и М. Вебер, хотя теоретически, конечно, их концепции весьма далеки от марксизма).

Мы уже отмечали, что К. Маркс еще в эпоху господства традиционных методов классической науки выдвинул и реализовал новую методологию познания. Далеко не второстепенное место в ней заняло исследование специфики объектов, представляющих собой, по словам Маркса, органичные целые. Помимо других средств диалектики в изучении такого рода объектов Маркс широко опирался на разработку проблемы целостности, на структурные и функциональные представления исследуемой реальности, на их синтез с представлениями генетическими, исследовал различные типы связей и их взаимодействие в реальной динамике объекта. Эта плодотворная линия нашла дальнейшее развитие в работах В. И. Ленина, особенно в анализе им экономики России и критике в этой связи взглядов народников, при разработке теории империализма как высшей и последней стадии капитализма, при изучении проблем войны и революции, при определении теоретических основ политики партии после победы Великой Октябрьской социалистической революции.

Идеи системного характера в первые послереволюционные годы разрабатывались пионерами социалистической теории организации (А. А. Богданов, А. К. Гастев, П. М. Керженцев, С. С. Чахотин). В специально научном плане некоторые системно-структурные принципы с позиций диалектического материализма развивали такие выдающиеся ученые, как Л. С. Выготский и Н. А. Бернштейн. Марксистская традиция разработки методологии познания сложных объектов была продолжена в работах ряда советских философов. В частности, А. А. Зиновьев [55], Б. А. Грушин, [51], М. К. Мамардашвили [99— 101], Э. В. Ильенков [61] и некоторые другие подвергли обстоятельному анализу логико-методологические приемы и процедуры, применявшиеся К. Марксом в «Капитале», и предприняли плодотворную попытку выявить общенаучный смысл марксовой методологии. В последние годы методологическая проблематика системноструктурных исследований находит все более широкое отражение в работах зарубежных марксистов (см., например, [73, 209—211, 229—233, 234—236, 239, 240, 242, 246, 251, 263]).

Все это убедительно показывает, что марксистско-ленинская философия не только активно содействовала возникновению новых методологических идей, лежащих в основании структурно-функционального анализа, системного подхода и структурализма, но и продолжает вносить свой конструктивный вклад в разработку этих направлений. Следует, однако, обратить внимание на то, что мы до сих пор не располагаем исследованиями, специально посвященными разработке и применению системно-структурных принципов в трудах основоположников марксизма-ленинизма. Думается, что в современных условиях поставленная В. И. Лениным задача разработки логики «Капитала» должна быть продолжена до выявления принципов системного мышления, реализованных в этом и в других трудах классиков марксизма-ленинизма.

Решение этой задачи представляет не только историко-научный интерес. Оно важно и для уяснения сущности отношений между диалектическим материализмом и новыми методологическими направлениями. Этот вопрос достаточно активно обсуждается в современной марксистской литературе, порождая немало споров и дискуссий. Надо заметить, что значительная часть полемики возникает благодаря усилиям тех, кто склонен проявлять недоверие в отношении к системному подходу и аналогичным ему методологическим направлениям, руководствуясь известным еще со времен Екклезиаста принципом «все это уже было».

Такой радикальный скептицизм проявился, в частности, у некоторых участников дискуссии о соотношении структурализма и марксизма, особенно широко развернувшейся во Франции (см. по этому поводу [114, 209, 211, 251, 258]), но затронувшей и специалистов в других странах. Дискуссия в целом оказалась весьма интересной (ее, впрочем, нельзя считать законченной) и позволила обогатить представления о методологических функциях марксистско-ленинской философии. К сожалению, однако, некоторые критики структурализма в своем анализе руководствовались не столько, собственно, реальной структуралистской методологией, сколько ее изложениями в сочинениях общего порядка, нередко к тому же принадлежащими перу не самих структуралистов, а их негативно настроенных интерпретаторов. Отсюда, как представляется, и возникла линия прямого противопоставления марксизма и структурализма, линия, которая основана на синкретическом подходе к методологическому анализу вообще и к методологии структурализма в частности. Такого рода противопоставление, как нам кажется, нашло определенное выражение в характере трактовки структурализма в работе [229]; хотя здесь верно подмечены и обстоятельно раскритикованы многие крайности и ошибки структуралистских интерпретаций, однако автор, Т. Ярошевский, неправомерно, на наш взгляд, рассматривает диалектику и структурализм как принадлежащие к одному методологическому уровню и, следовательно, решающие однотипные задачи. Понятно, что при такой исходной позиции структурализм может получить лишь отрицательную оценку. Но ведь действительное положение при этом оказывается перевернуто: то, что имманентно структуралистской методологии, толкуется как непоследовательность, а в качестве ее содержаниярассматриваются ее философско-методологические интерпретации (которые, как показала дискуссия, могут быть существенно различными).

Проявления такого рода негативизма встречаются порой и по отношению к системному подходу. Тезис о противопоставлении системного подхода диалектике был, кажется, введен в обиход с легкой руки авторов обзора [47], неряшливо изложивших выступление одного из нас на конференции по методологическим проблемам системно-структурного исследования в 1968 г. в МГУ. Хотя недоразумение вскоре было рассеяно, тезис, однако, время от времени продолжает воспроизводиться, притом, как правило, все в таком же екклезиастовском тоне. Характерным в этом смысле является рассуждение в работе [63]. Ссылаясь всего лишь на одну статью, посвященную возможностям применения системных принципов в биологии, и считая, видимо, что она со всей полнотой выражает принципы системного подхода и общей теории систем, автор, И Карагеоргиев, громит эти принципы (другого слова здесь не подберешь) именно с позиций того, что в них нет ничего нового, что все они уже были сформулированы ранее диалектическим материализмом, а общая теория систем дает им лишь ухудшенные формулировки и интерпретации. Например, принцип целостности в формулировке Берталанфи лишь запутывает, по мнению автора, известный диалектический закон перехода количественных изменений в качественные и вместе с тем не имеет ничего общего с марксистским тезисом о соотношении общего и единичного, целого и части [63, стр. 91—92]. О решительности намерений автора свидетельствует тот факт, что он дает одинаково суровую оценку практически всем авторам ежегодника «Системные исследования — 1969», а Берталанфи аттестует как представителя одновременно микромеризма, антидарвинизма, антидиалектики, антиассоцианизма, преформизма, полувитализма, неомеханицизма, ортогенеза [63, стр. 93—94]. Добавим, что аргументацией автор себя, как правило, не утруждает.

Столь же характерны работы [34] и [178], в которых большому числу плодотворно работающих авторов бросаются бездоказательные и некомпетентные, а порой просто фактически неверные обвинения в различного рода смертных грехах и «измах». С сожалением приходится констатировать, что авторы таких работ гальванизируют давно отжившие методы научной полемики, подменяя деловой анализ реальных проблем трескучими фразами, которые свидетельствуют лишь о крайне слабой осведомленности в предмете спора. Чрезвычайно примечательно, что в подобных сочинениях обычно отсутствует анализ конкретно-научного материала; он заменяется общими рассуждениями, нередко поверхностными и путаными, что затрудняет разбор таких работ по существу.

Между тем именно в этого рода работах муссируется тезис о «подмене» диалектики системным подходом. Например, в той же работе [178] автор выражает опасение, что понятие системы целит в самое материю. Логика его чрезвычайно проста: поскольку всякий объект может рассматриваться в качестве системы, свойство системности, следовательно, приписывается всей материи, а это, конечно, очень нехорошо. Посему с системным подходом лучше обращаться построже и употреблять его только в кавычках, да еще с помещенными по соседству в скобках восклицательными (или вопросительными—-это дело вкуса) знаками. Когда же приходится отложить в сторону критическую ферулу и сформулировать нечто положительное, то мы сталкиваемся с таким текстом: «Структура — это философская категория для обозначения неисчерпаемого многообразия реальных форм перехода возможности в действительность... в процессе развития объектов и явлений материального мира, объединенных универсальной взаимосвязью» [178, стр 90]. Не обсуждая этого крайне экстравагантного определения, обратим внимание только на то, что за весьма пышным словесным фасадом здесь явственно просматривается та самая неправомерная универсализация некоторых понятий, против которой столь решительно восставал наш автор, выступая в роли критика.

Конечно, подобные сочинения — редкость в нашей литературе. И на них бы вовсе не стоило останавливаться, если бы не эта «критическая» струя на высоких нотах и стоящее за ней глубокое непонимание специфики методологического анализа вообще и специфики новых методологических направлений в частности. Подчеркнем еще раз: главная ошибка всех этих рассуждений заключается в неразличении и отождествлении разных уровней методологии научного познания. Диалектика, как известно, представляет собой наиболее адекватную форму философской методологии. Этим определяется как ее общенаучное значение, так и способ выполнения ею своих методологических функций. В частности, диалектика не выступает и не может выступать в роли конкретно-научной методологии, и пытаться трактовать ее таким образом — значит объективно принижать ее методологическое значение. Философия диалектического материализма реально воздействует на научное познание прежде всего строем своих идей, а не популярными очерками о категориях и законах диалектики, как ни велико значение этих последних. Поэтому для науки овладение методологическими идеями диалектики означает прежде всего то, что И. Т. Фролов назвал диалектизацией научного познания [181], т. е. проникновение в науку диалектического способа мышления, а не просто популярную пропаганду основных положений диалектического материализма. Как диалектику нельзя представлять в виде суммы примеров, против чего настойчиво предупреждал В. И. Ленин, так и развитие научной методологии не может быть сведено к иллюстрациям на заданные темы из популярного учебника по философии. В отличие от диалектики системный подход, структурализм и структурно-функциональный анализ представляют собой специализированную методологию, хотя и имеющую общенаучное значение (это относится в первую очередь к системному подходу и структурализму). Отсюда следует несколько важных выводов. Во-первых, в отличие от диалектики и философской методологии вообще системный подход и аналогичные ему методологические направления, даже с учетом их общенаучного характера, применимы не ко всякому научному познанию, а лишь к определенным типам научных задач, находящихся, так сказать, в юрисдикции соответствующего подхода. Во-вторых, системно-структурные принципы, оставаясь формой внутринаучной рефлексии, в своих философских основаниях всецело зависят от уровня философской методологии, причем, как мы уже указывали, наиболее адекватным фундаментом для них является философская методология диалектического материализма, развитие которой, собственно, и создало благоприятный «философский климат» для выдвижения и распространения этих принципов.

Поэтому принципиальное отношение между диалектикой и системно-структурной методологией вполне ясно: диалектика является основой этой методологии, ее философским базисом; в свою очередь, развитие системноструктурной методологии способствует обогащению и конкретизации методологического потенциала диалектики в тех ее разделах, которые связаны с философскометодологическими характеристиками сложноорганизованных объектов действительности — систем и структур.

Этим, однако, проблема в целом еще не снимается. Дело в том, что в работах некоторых западных специалистов (особенно представителей структурно-функционального анализа и отчасти структурализма) действительно имеют место попытки противопоставить исповедуемые ими методологические принципы диалектическому материализму. Разумеется, такие попытки должны подвергаться самой решительной критике с позиций диалектико-материалистического мировоззрения, как это и делается в марксистской литературе. Но при этом надо учитывать, что подобного рода противопоставление обычно имеет под собой не только идеологические основания: оно опирается на то же синкретическое представление о методологии, о котором у нас уже шла речь. В частности, в данном случае такой синкретизм принимает форму очевидного преувеличения прерогатив соответствующего методологического подхода и приписывания ему философско-методологических функций, в принципе ему чуждых.

Специального обсуждения заслуживает также вопрос о конкретных формах взаимосвязи между философской методологией и уровнем общенаучных методологических принципов и процедур, к которому мы отнесли системный подход и родственные ему направления. Уяснения здесь требует как «демаркационная линия» между этими двумя уровнями применительно к данному конкретному случаю, так и способ их взаимовлияния. Что касается «демаркационной линии», то вопрос о ней возникает в связи с широкими общенаучными претензиями, которые особенно характерны для системного подхода и которые в какой-то степени подтверждаются широким распространением системной терминологии. Трудность усугубляется еще тем, что сама внутренняя логика методологического анализа системной проблематики нередко приводит к постановке чисто философских проблем. Решение этой проблемы представляется возможным выразить в следующих моментах. Во-первых, даже общая методология и логика науки развивается в качестве специализированной области знания, хотя и тесно связанной с философией; то же самое относится и к ряду других дисциплин, изучающих науку в целом (науковедение, социология науки и т. п.). Поэтому отнесенность ко всей науке не может служить критерием философского или нефилософскою характера той или иной дисциплины. Таким критерием является, очевидно, тип, метод анализа проблематики. Философская методология не просто описывает процесс научного познания, но делает это с определенных мировоззренческих позиций и для решения определенных мировоззренческих задач. Методологический анализ является здесь средством получения интегральной картины реальности, построенной через призму центрального для философской методологии отношения субъекта и объекта в его исторически конкретной форме. Системный подход не заявляет и не может заявить таких претензий: какие бы широкие задачи он ни ставил, они не выходят за пределы относительно конкретных способов и средств получения знаний о тех или иных (опять-таки типологически ограниченных!) объектах.

Во-вторых, наличие демаркационной линии отнюдь не означает, что на ней должно быть установлено нечто вроде юридического контроля. Именно потому, что развитие системного подхода породило определенный круг философских проблем, и возникла сфера философской проблематики системного подхода. Ее разработка играет плодотворную роль в дальнейшем развитии системного подхода, а ее юрисдикция тоже не вызывает сомнений: это один из относительно частных разделов философской методологии. В этом пункте системный подход как бы выплескивается за свои собственные границы. Но так происходит со всяким значительным методологическим направлением. Думается, что подобного же рода причины породили и дискуссию об отношениях между структурализмом и марксизмом, причем некоторые неясности здесь, как нам кажется, были связаны не только с синкретическим подходом к методологии, но и с недостаточным развитием философско-методологической рефлексии по поводу структурализма.

Вероятно, в какой-то степени под влиянием этой дискуссии философская рефлексия по поводу структуралистской методологии в последнее время начала находить свое выражение. Для примера можно указать очень содержательно и корректно написанную работу М. Н. Грецкого [49], посвященную обстоятельному философскому анализу французского структурализма, и ряд работ польского специалиста по методологии науки Е. Кмиты [234, 235, 236], в которых рассматривается методологическая концепция К. Леви-Стросса. Кмита, в частности, производит детальную методологическую реконструкцию концепции Леви-Стросса, показывая, что в основе этой концепции лежат четыре установки: установка на отделение того, что дано чисто эмпирически, от того, что представляет собой теоретическую обработку эмпирического материала; установка на необъяснимость «чисто» эмпирического знания; установка на функциональное объяснение (в рамках которого определенная черта составляющей данной целостности выводится либо из утверждения об устойчивости некоторой глобальной черты этой целостности, либо из утверждения о необходимости объясняемой черты для сохранения этой глобальной черты), выступающая у Леви-Стросса в виде необходимости построения теории — «модели», которая основана на определении той или иной «структуры» или группы «структур», связанных определенными правилами перехода; установка на «модельную» конструкцию «структуры», т. е. построение теорий, специфицирующих «структуры» чисто инструментальным образом (см. [235, стр. 131—135]). Анализ этих установок сопровождается основательной методологической критикой, местами, быть может, слишком резкой. Однако в целом это чрезвычайно интересное философско-методологическое исследование, в котором содержательный анализ органически соединяется с чисто логическим. Именно такого рода работы, как нам кажется, более всего соответствуют функциям философской методологии в развитии современных методологических направлений. И именно они убедительно демонстрируют конструктивную силу диалектического метода как орудия методологической рефлексии.