«Становление и сущность системного подхода»

И. В. Блауберг, Э. Г. Юдин

Процессы анализа и синтеза в системном исследовании

Особенности такой познавательной ситуации могут быть раскрыты на примере некоторых современных методологических средств воспроизведения в знании объектов, представляющих собой системы.

Уже с тех пор, как философское и научное познание столкнулось с задачей исследования сложных целостных образований, были выработаны и особые средства такого исследования — анализ и синтез. История этих мыслительных операций весьма поучительна. Будучи обобщением практических действий человека по разложению целого на части и воссозданию целого из частей, анализ и синтез неразрывно связаны и не могут эффективно осуществляться один без другого. Суть проблемы и состоит в теоретическом выявлении этого единства аналитической и синтетической деятельности. Но хотя на практике связь анализа и синтеза осуществлялась (применительно к объектам все возрастающей сложности) уже на самых ранних этапах человеческой истории, без чего была бы невозможна любая конструктивная деятельность — осознание и раскрытие этой связи в общетеоретической, логической форме датируется лишь XIX в. До этого преобладало либо односторонне-аналитическое, либо односторонне-синтетическое понимание способов изучения целого, очевидным образом связанное с его атомарно-элементаристской или соответственно мистически-целостной трактовкой.

Преодоление этого разрыва анализа и синтеза связано прежде всего с именами Гегеля и Маркса. Диалектическое понимание единства анализа и синтеза¹, если изложить его достаточно сжато и схематически, состоит в следующем. При анализе в предмете выделяются те свойства, которые делают его частью целого (при этом исследователь основывается на синтетическом представлении о целом — хотя бы в виде гипотезы, интуитивной догадки), а при синтезе целое осознается как состоящее из частей, определенным образом связанных между собой. Благодаря этому в каждом акте познания синтез осуществляется через анализ, а анализ — через синтез. Строго говоря, анализ и синтез не являются отдельными этапами познания, лишь дополняющими друг друга и следующими один за другим; на каждом этапе они выступают как два взаимообусловленных момента познания целого, каждый из которых осуществляется - через другой и содержит его в снятом виде. В этой особенности диалектически понимаемого единства анализа и синтеза находит свое разрешение, в частности, известный познавательный парадокс, сформулированный еще Шеллингом: как познавать целое раньше частей, если это предполагает знание частей раньше целого? Познание целого и частей происходит одновременно: выделяя части, мы анализируем их как элементы данного целого, а в результате синтеза целое выступает как диалектически расчлененное, состоящее из частей.

Что же нового вносит системный подход в проблему анализа и синтеза?

Во-первых, сохраняя теоретическое содержание проблемы, он переводит ее рассмотрение из философского в общенаучный план, раскрывая методологический механизм выработки различных системных моделей объекта.

Во-вторых, он выдвигает новую исследовательскую задачу синтезирования системных представлений об одном и том же объекте, полученных при различных «срезах» этого объекта. Дело в том, что на современном уровне развития науки любая синтетическая картина сложного объекта, как бы ни была она безупречна с логической точки зрения, всегда остается неполной и односторонней, если ее рассматривать как попытку описать объект в целом во всем многообразии и разнокачественное его связей, со всеми присущими ему уровнями иерархии. Например, жизнь как предмет изучения биологии может быть описана па молекулярном, клеточном, организменном, видовом, популяционном и других уровнях, однако пи один из этих уровней сам по себе еще не раскрывает сущность жизни во всей ее полноте. Попытки построить единую синтетическую модель живого, которая отражала бы все его существенные особенности на всех уровнях его функционирования и развития, пока не увенчались успехом. Системный подход и видит одну из своих важнейших задач в разработке логико-методологических средств построения таких синтетических моделей, с учетом их специфики в биологических, психологических, социологических и т. п. исследованиях, а также в сфере техники и управления.

Указанные особенности системного подхода могут быть проиллюстрированы на примере идеи конфигуратора. Этот термин, введенный В. Л. Лефевром, как раз и характеризует особенности такой познавательной ситуации, когда возникает необходимость синтезировать в единой системной модели односторонние теоретические представления об объекте, полученные на основе изучения его в различных «срезах». Такая ситуация весьма показательна для развития современного научного знания. В целом ряде наук основная трудность при попытках построить теорию объекта как системы состоит в том, что относительно объекта имеется (или может быть построено) несколько различных систем знания, причем нередко эти системы оказываются взаимно не согласующимися. Например, изображение общества как экономической, производственной системы требует отвлечения от индивидуально-личностных особенностей людей и представления человека в чисто функциональном плане как носителя определенной производственной функции; в этом смысле система тем эффективнее, чем более однороден входящий в нее «человеческий материал», чем менее разнообразно, следовательно, влияние на систему внешних для нее факторов, связанных со сферой эмоций, ценностей, установок и т. п. Иначе говоря, при таком представлении производство выступает в качестве Молоха, пожирающего индивидуальность личности. Если же мы изображаем общество как систему человеческих связей и отношений, то производство оказывается одним из ее условий и аспектов, а центральной фигурой выступает личность во всем многообразии ее внутреннего мира. Очевидно, что эти два представления одной и той же системы непосредственно не согласуются друг с другом; для их согласования нужен переход к третьему системному представлению, в рамках которого обе первые картины выступали бы как частичные модели. Примерно такого рода задачи возникают в ряде современных экономических и социологических исследований. Но нужно подчеркнуть, что во всех подобных случаях попытки прямого объединения различных систем знания обычно оказываются неудачными и всегда необходимы специальные логико-методологические средства для синтеза разных теоретических представлений в единой картине. В общем виде таких средств современная наука не имеет, оказываясь вынужденной каждый раз строить их заново для данного конкретного случая. Как нам кажется, подобные средства, важность и необходимость которых неоспорима, могут быть созданы на основе использования и тщательной логико-методологической разработки идеи конфигуратора как особой системы системных представлений, создаваемой специально для синтеза различных знаний об объекте (см. об этой проблеме подробнее в работе В. А. Лефевра [89]).

Смысл этой идеи состоит в том, что исследователь, обнаружив несоответствие друг другу разных систем знания (или разных системных представлений об объекте), уже в исходной точке строит конфигуратор — особую модель объекта, призванную выполнить важную методологическую функцию. Эта модель должна строиться таким образом, чтобы увязать между собой различные представления об объекте и дать обоснование каждому из них как особому «срезу», особой плоскости рассмотрения объекта. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что исследователь, используя конфигураторную модель для того, чтобы изобразить объект как систему, должен уже в начальном пункте исходить из представления о системном строении объекта. Этот парадокс имеет ту же природу, что и уже охарактеризованный парадокс аналитико-синтетической деятельности, и решается принципиально тем же путем. Исходное представление носит гипотетический характер и уточняется в ходе дальнейшего теоретического оперирования с объектом, но само наличие такого представления является необходимым предварительным условием работы.

Простейшие конфигуратора встречаются во всех задачах, которые требуют оперирования не с одним, а с двумя или многими изображениями объекта. При построении теории объекта конфигуратор, конечно, принимает более сложную форму, вбирая в себя различные системные представления об объекте и перестраивая их в соответствии с исходной гипотезой о системной картине объекта как целого. Само по себе создание такой модели объекта — весьма непростая задача теоретического исследования. Но хотя идея конфигуратора еще требует тщательной, детальной отработки в содержательном и формальном аспектах, ее эвристическая роль уже сейчас вполне очевидно обнаруживается в решении ряда методологических проблем таких наук, как история, лингвистика, социология, география и др. (см., например, [191а, стр. 77—81; 158, стр. 134—153]).